Я человек начала двухтысячных.
Наше поколение успело застать живого Цоя, но помнило его уже смутно. Зато именно нам довелось встретить и проводить Горшка – и сформировать от своих пятнадцати до двадцати семи жизнь как некую жуткую сказку с пьяным романтическим героем.
Но чего вы хотите – ведь мы родились в страшной сказке – и на наших детских глазах вечно кого-то убивали: то Листьева в подъезде, то Талькова почти на сцене, то кто-то просто ложился под танки, - а параллельно на экране завывали колдуны в черных кожаных пиджаках и блестящих балахонах – кашпировские, чумаки, лонги, джуны и ванги.
Мы успели первыми вкусить сникерсы, марсы и другие райские наслаждения, но сразу после этого стало так голодно и страшно, что мы прокляли себя самыми страшными детскими проклятиями, потому что за всё это необъяснимо чувствовали свою вину.
Это наше поколение успело одновременно послушать рассказы бабушек и дедушек про героев Великой Отечественной войны и рассказы родителей на кухне про рыночных рэкетиров. Потому у этих повзрослевших детей не было другого выбора, чем взять себе в кумиры усталого Данилу Багрова, который перед решительной смертельной схваткой мается с похмелья и готов положить десяток бандитов, лишь бы ему дали таблетку анальгина.
Мы прошли путь от грампластинок до mp3-плееров, слегка подзадержавшись на аудио-кассетах и стремглав промчавшись по эпохе компакт-дисков. Именно на наше самое гормональное время окончания школы пришлось рождение группы «Звери» - поэтому что мы можем сейчас знать о любви, если силу этого чувства пришлось постигать по строкам «я ухожу, ухожу красиво»? Зато именно нам повезло первыми посмотреть «Титаник» - и понять, что настоящая любовь всегда в конце концов уйдет под воду с концами, поэтому не зазорно переспать на первом же свидании. Мы выросли несчастными в любви, как и завещал нам Тайлер Дёрден с переписанных пиратских видео-кассет, а погрешность счастливых семейных людей в нашем поколении – это результат сериалов «Дикий ангел» и прочих тропиканок.
Мы впервые пробовали вкус чужих губ – пока на экране телевизора рушились башни-близнецы. Мы впервые ложились в одну кровать – пока газеты кричали о заложниках в Беслане.
Мы клялись друг другу в вечной жизни – пока террористы брали «Норд-Ост» и взрывали станцию «Лубянка».
Но что с нас было взять – ведь ужас трагедии мы впитали с материнским молоком, настоенным на первых новостях чернобыльской катастрофы.
Это наше поколение можно назвать связистами – мы преуспели в освоении средств связи: пейджеры, мобильные и интернет. Мы первыми начали ходить в офис, и первыми сбежали оттуда на фриланс. Именно потому что раньше других прохавали про связь что-то важное.
Поколение, которое старше нас на пятнадцать лет, принято считать брошенным, нас же принято называть напуганным. Ну да, мы возможно чего-то напугались – но смогли справиться со страхом. Точно так же как «брошенное» предыдущее поколение полежало-полежало да и быстренько поднялось.
...Одним словом, можно сказать, что мне повезло.
Я человек двухтысячных.
Усталый, раздраженный, напуганный.
Но при этом вечно молодой. Вечно пьяный.